Дрю Филлип: «Почему я купил дом в Детройте за $500»

После колледжа, когда все мои друзья покинули наш родной штат Мичиган в поисках лучшей жизни, я был полон решимости помочь этому сломанному, хаотичному городу своими силами — по одному дому за один раз. Я купил дом в самом сердце Детройта, когда мне было 23 года.

Моя первая работа после колледжа была в строительной компании. «Мы — полностью чернокожая компания, — сказал мне на первом собеседовании в баре их шеф, — и нам нужен чисто постриженный белый мальчик. Клиенты не хотят нанимать черного человека, они ему до сих пор не доверяют».

Я вырос в деревенском районе в штате Мичиган, в 45 минутах езды от любого шоссе. Я — первый мужчина за три поколения в моей семье, который не работал за токарным станком всю свою жизнь. Когда я переехал в Детройт, я был безумно наивен и имел весьма смутное представление о реальной жизни.

Я снял квартиру в городе, шлифовал полы за $8,5 в час и хотел все исправить. Тогда я начал думать о покупке собственного дома, чтобы не отдавать практически все свободные деньги за аренду и сделать хоть что-то в жизни правильно.

На вечеринке по поводу Хеллоуина мой друг Уилл сказал мне, что лучший способ купить в этом полуразрушенном городе дом — найти его самостоятельно и потом уже выяснять, кому он принадлежит. Он сам купил дом за $3000 у сына женщины, которая умерла. Он был заброшен в течении многих лет, и только в половине комнат было электричество. Уилл позволил мне жить с ним, пока я не подыщу в округе что-нибудь себе.

Вокруг его дома почти не было других домов, только кустарники и постройки, которые уже никто никогда не восстановит. Забавно, что всего в 5 минутах езды от центра города с небоскребами здесь, ты оказываешься в деревне, правда, без коров и кур.

По соседству были заброшенные зернохранилища, я забирался на них, курил и пил дешевое пиво. Я старался не упасть через огромные и не очень дыры в крыше, а моими ориентирами на горизонте были лишь заброшенные заводы, полупустые церкви и школы, которые хотят закрыть.

Уилл клялся мне, что видел здесь оленя — в пяти минутах езды от центра, помните? А маленьких лисиц, кроликов и фазанов видели все соседи. Обычно мы с другом готовили ужин в саду из того, что выросло на его огороде — салат, помидоры, редис, горох, капуста, фасоль. Иногда мы покупали мясо, пиво, лимонад, но чаще всего довольствовались малым. Мы могли просто гулять с собакой целый день по заброшенным окрестностям, а в обед копаться граблями в земле. Можно было пройти два-три жилых квартала и не увидеть ни одного человека.

Мы катались на велосипедах вокруг, ныряя между заросших кустов когда-то горделивых роз, картонных коробок и деревянных ящиков, всякого мелкого мусора и ржавых велосипедов. Возможно дети, оставившие их здесь, прямо посреди дороги, уже окончили университет и работают в престижной компании.

Недалеко было множество хороших кирпичных домов, которые вот-вот должны были забрать за долги. Я мог купить любой из них по цене 20-летнего автомобиля, но по моральным соображения просто не мог. Все, о чем я мог думать — это семьи, которые жили в них в тот самый день, когда шериф выгоняет их на улицу.

И только я один, казалось бы, хотел то, о чем уже давно здесь никто и не помышляет — возродить былое величие города, наполненного отчаянием. Мне казалось, восстановив до блеска хоть один дом из тысяч и тысяч, я доказал бы им, что это возможно. Вдохновил бы их.

Я также решил, что буду действовать по-старинке — никаких займов или кредитов! Я хотел заработать деньги и вложить их в свой собственный первый дом. Но вскоре оказалось, что мир полон таких как я — верующих в то, что Детройт может жить даже лучше, чем на своем пике.

В один из дней я проезжал по тихой улочке и увидел его — беленький домик в стиле Королевы Анны. Рядом с ним было два пустых участка и много места для собачьей будки, сада, сарая и, может, даже пруда. Соседи оказались дружелюбны и держали свои газоны в порядке, но рядом были четыре заброшенных дома без жильцов.

Соседи сказали, что моя «Королева Анна» была оставлена 10 лет назад, а все ценное в нем уже давно растащили местные подростки. Крыльцо было в ужасном состоянии и плохо пахло, была большая кухня, но без дымохода, но едва войдя в него, я понял — что это и будет мой дом.

Когда я сказал соседям, что хотел бы купить его, они решили, что я сошел с ума. Белый парень выглядел здесь и так как снежный ком в Техасе, а я к тому же был застенчив и слишком молод.

«Просто посмотри на него — это много, очень много работы», — говорили мне соседи и делали ставки на то, что я сдамся после 1 или 2 месяцев. Здесь не было дверей, окон, сантехники и электричества — ничего. Это была оболочка с мусором внутри — старой одеждой, консервными банками и детскими игрушками. Огромное количество строительного мусора, битого стекла и сломанная мебель. Я выносил все это в течении 3 месяцев и чувствовал, как очищаюсь сам. Я как будто брал ответственность за это свинство на себя и разгребал его, потому что чувствовал свою сопричастность. Я даже нашел здесь части от Dodge Caravan.

Итак, я купил дом в октябре 2009 года за $500 наличными. Мне было 23 года.

Детройт сумасшедше разросся благодаря промышленности еще в 20 веке, превратившись за 100 лет из захолустной деревушки в один из самых богатых городов США. Его называли «Парижем на Среднем Западе», так как здесь был самый лучший театр страны за пределами Бродвея.

Экскурс в историю района

Район ПольТаун (Poletown) был первоначально заселен в 1860-х годах польскими иммигрантами, итальянцами, евреями и неграми, которые работали на фабриках, скотобойнях и автомобильных заводах. Они строили трудолюбивое и честное общество, и у них получалось. Здесь были построены прекрасные храмы из камня, мрамора и сусального золота, которые конкурировали с европейскими соборами.

В начале 80-х 1400 домов, несколько церквей и 140 предприятий были снесены, чтобы освободить место для обещанного автомобильного завода, который будет работать в три смены. Жителям обещали 6500 рабочих мест в обмен на снос практически половины района. Меньше чем 1500 человек работают там сегодня, изготавливая Chevy Volt.

Церкви почти все закрыты. Католическая епархия согласилась продать две из них General Motors, чтобы освободить место для Poletown завода, а остальные оставлены без опоры на епархию, чтобы десяток верующих поддерживали их самостоятельно.

St. Stanislaus закрылась в 1989 году, St. Albertus в 1990 году, но обе посмертно включены Национальный реестр исторических мест. Большинство людей просто бросили ПольТаун.

Моя жизнь в новом районе

Так как не было никакого способа сразу вселиться в мой новый дом, я по-прежнему жил у Уилла. На соседней улице жил Пол Виртц, который тоже купил здесь когда-то дом после пожара. Он работает учителем, на протяжении многих лет создавая вокруг себя волшебный оазис. К нему стекались художники всех мастей, черные врачи, венгерские и мексиканские иммигранты.

Он вырастил здесь своих детей с верой в светлое будущее и спас множество людей от притонов и пагубных привычек. Почти все дома на его улицы заселены, что выглядит просто фантастично в окружающей обстановке. Два дома в его блоке пустовали, и он с друзьями заложил здесь сад. Соседи сделали пасеку, а зимой всегда заливается каток для детей.

Вниз по улице Пол высевает поле сена для животных на большом участке, где раньше была школа. В хороший год он доставляет 400 тюков по соседям, чтобы они кормили свою живность. В школе он тоже учил детей сельскохозяйственным навыкам, пока ее не закрыли. Пол потерял работу. Теперь у него свои огромные теплицы, то самое поле сена, курятник и многое другое. Он живет сам и кормит своих соседей.

Мой дом

Дом мне достался на углу и был куплен у польской семьи, которая оставила его ради солнечной Флориды. Здесь не было воды, внутренних стен, отопления. За лето я снес старые стены, поставил двери и окна. Купив бензопилу, убрал все кусты, что мешали зайти в дом. Я поставил буржуйку и спал в гостиной возле нее, так как трубы отопления по району полопались от мороза, а правительство не вкладывало деньги в их починку. Бывшие художники и писатели, политики, доктора и учителя, пожилые люди, плотники — со своими семьями и детьми — были вынуждены создавать собственные отопительные системы.

Я никогда не мог получить огонь в печи на целую ночь, так как буржуйка предусматривает топку раз в 3—4 часа. Я спал в шерстяной шапке, а иногда и пальто, а утром находил сосульки размером с морковь, свисавшие с моего крана. Руки постоянно мерзли, у меня не было даже горячей воды.

Соседка по улице позволила пользоваться своим душем первое время. Она была одним из тех людей, которые, находя детенышей фазана, брошенных матерью, отводят им комнату на первом этаже, чтобы в тепле выкормить и вырастить. И да, это реальная история.

Ее сосед по комнате был музыкантом с голосом ангела. Она иногда позволяла бренчать на ее гитаре и петь грустные, мягкие песни. Пока я мылся, они пели слова известной песни: «Ты никогда не поймешь, что такое быть чистым, пока не запачкаешься». Я слышал, как они смеялись.

По ночам мы слышим выстрелы, два-три раза в неделю. Полиция приезжает на вызов в течении часа.

В 2010 году акция «Оккупай Уолл-стрит», была проведена в течение недели в Детройте. Более 20000 человек приехали в город со всего мира, спали в палатках, ходили на дискуссии, пили и веселились. Мне бы хотелось увидеть больше событий этого Социального форума, но я работал в доме и поваром во французском ресторане в центре.

Ремонт

Я сам сделал кухонные тумбы из кленов, которые мне пришлось срубить. Кое-что я взял из заброшенной школы. Говорят, в Детройте только 50% грамотны, и я знаю почему.

Я заменил несущую стену в доме и получил большую комнату. Во время Дня труда восемь из моих друзей, все из которых таоже купили здесь заброшенные дома, помогли мне поставить новую перегородку.

В подарок я получил 8 фунтового щенка и назвал его Gratiot. И вместе с ним мы ходили на праздник урожая к Полу и его семье. Здесь были пироги, домашний яблочный сидр и многое другое.

У меня был друг, который провел со мной первые несколько недель — Крис, он родился в Детройте, и у него была собака Дана. Я даже не знаю, кто из них мне больше нравился.

Все провода в моем доме были украдены, сантехника текла, плитка в ванной была побита. Соседи говорили мне: «Ты либо очень храбрый, либо просто идиот». И иногда я сам не знал точного ответа.

Что было потом
Я прожил в доме три года. Соседи перестали думать, что я сошел с ума. Они приносили мне лимонад, пока я делал ремонт в жаркие июльские дни, и помогали стричь лужайку, пока моя газонокосилка стояла сломанная. Мы постоянно устраиваем барбекю на задних двориках. Я — одинокий белый мальчик среди огромного полуразрушенного черного города. Но мои соседи — люди, которые стали мне действительно дороги, и я чувствую ответственность за свой район и его будущее.

Дома теперь удобно. У меня есть тепло, сантехника и все другие современные удобства, но в подвале до сих пор стоит сырость. Щенок стал 90-фунтовой собакой, которая отчаянно защищала мой дом, когда кто-то ночью пинал нашу дверь. Я стоял наверху лестницы с ружьем и в сапогах, но никто не вошел.

Я построил 34-футовый дымоход из кирпича, который я нашел во взорвавшемся здании.  Я работал 64 дня без выходных, получил $8000 — больше денег, чем я когда-либо имел. По выходным я работал в ресторане, а в течение недели я заменял учителя в тюрьме для несовершеннолетних ультра-высокой безопасности.

В школе я начал учебную программу, где студенты сами писали газету. Один ученик всю ночь перед выпуском рисовал мотивирующий плакат на тему «Прошлого» и «Будущего» Детройта. С одной стороны были заброшенные фабрики и дома, с другой — город-сад с яблоневыми садами, чистыми газонами и детьми.

В прошлом году Детройт стал крупнейшим муниципалитетом в США, готовым объявить о полнейшем банкротстве. Наша задолженность составляет около $18 млрд., и идут разговоры о сокращении пенсий людей, которые работали для города в течение 30 лет, и продаже шедевров из публичного художественного музея города — Детройтского Института Искусств.

Губернатор штата Мичиган Рик Снайдер назначил Детройту кризисного менеджера с полным контролем над финансами города и основными решениями. Так почти половина из афро-американцев в Мичигане потеряли возможность выбрать, кто будет представлять их на местном уровне. Таким образом, у нас есть мэр, но он ничего не может сделать наперекор кризис-менеджеру. Газета« Нью-Йорк Таймс» даже назвала Детройт «Трибекой Среднего Запада».

Экскурсионные автобусы, полные людей, показываются и в моем районе, чтобы поглазеть на разруху и людей, которые живут среди нее. Люди со всего мира приезжают даже для того, чтобы запечатлеть свои свадьбы на этом фоне.

Мой Детройт

Но есть и другой Детройт, его обратная сторона, частью которой я являюсь. Она тихая, скромная и составлена из местных, черных и белов, латиносов и славян. Крошечные акты чистой доброты повторяются тысячи раз, люди сажают овощи и фрукты, косят траву и верят. Верят. Это Детройт без расизма, город, который сам себя спасает.

Я видел три пожара недалеко от моего дома. А еще вышел из моего дома в новогоднюю ночь, чтобы увидеть сотни крошечных снеговиков, построенных соседскими детьми.  Некоторые учителя самостоятельно только что открыли школу в  заброшенном здании позади моего дома. 

Американская мечта жива в пепельном Детройте. Я не уверен, что я стал тем примером для людей, каким хотел. Но я все еще здесь. Я ложусь спать каждый вечер, и просыпаюсь каждое утро в городе, который строю своими руками. Иногда успех означает просто остановку падения.

Источник